Публикуется с сокращениями

Мода на колоризацию чёрно-белой советской киноклассики разделила кинолюбителей на два лагеря. Одним цвет нравится, другие допускают лишь реставрацию старого кино. В России со старыми отечественными фильмами более двадцати лет работает кинокомпания «Крупный план». Обозреватель «Известий» Вита Рамм побеседовала с её генеральным директором Виктором Рабинковым и главным редактором Александром Айзенбергом.

Известия: Существует мнение, что если бы не колоризация, фильмы, которые хранятся в Госфильмофонде, погибли бы. Например, так считает Игорь Лопатёнок, режиссёр колоризации «Волги-Волги».

Виктор Рабинков: Это неверная информация. Мы колоризировали только одну «Золушку», зато выпускали в оригинальном, в том числе и в чёрно-белом, варианте сотни советских картин. Наши специалисты работают с сотрудниками киноархива в Белых Столбах, и могу сказать, что госфильмофондовцы – настоящие подвижники. Они создали все условия для хранения негативов и исходных материалов.

Александр Айзенберг: Сейчас мы выпускаем фильмы на DVD в двух версиях – в оригинальной (если было моно, то сохраняем моно) и для современного оборудования в стандарте 5:1. И особо хочу подчеркнуть, что по договору с Госфильмофондом мы отдаем им материалы, которые отреставрировали. А все эти голоса, на мой взгляд, от желания потешить свои амбиции и выступить спасителями.

И: Из многочисленных опытов колоризации советской киноклассики ваша «Золушка», на мой взгляд, оказалась самым удачным. Вы применяли особые технологии?

Айзенберг: Мы создали специальную творческую группу. Художник по костюмам Наталья Монева («Любовь и голуби», «Формула любви» – «Известия») работала в архивах студии «Ленфильм», делала акварельные эскизы, подбирала образцы тканей. Сотрудники Госфильмофонда помещали негатив в специальные растворы, восстанавливая эластичность пленки. Затем производили ультразвуковую очистку от пыли и царапин, глянцевали и так далее. Естественно, мы раскрашивали не оригинал негатива «Золушки», а его оцифрованную копию. Реставрацией звуковых пленок занималась группа в научно-исследовательском кинофотоинституте (НИКФИ). Затем все наши заготовки были отправлены в США, где и проводился непосредственный процесс колоризации.

И: Вы контролировали работу американских коллег?

Рабинков: И в Москве, и в американской студии стояли большие мониторы с абсолютно идентичными техническими параметрами. Каждые три дня мы в электронном виде получали кадры и оперативно корректировали все нюансы. Наталья Монева особенно следила, чтобы современные технологии не нарушали фактуру тканей. Поэтому бархат на экране выглядит бархатом, а шелк – шелком. Окончательная цветокоррекция уже раскрашенного фильма проводилась уже в студиях «Крупного плана» под руководством оператора-колориста Алексея Лебешева. Весь процесс мы оплачивали сами, брали кредиты. Главной целью было максимальное качество. В таком несуетном графике мы проработали полтора года.

И: Если у вас с Госфильмофондом реставрационные работы хорошо отлажены, почему же «Золушка» раскрашивалась в США?

Рабинков: Придется рассказать предысторию. О «Золушке» мы стали думать ещё в 1997 году, за год до дефолта. На наши планы многие реагировали не скрывая удивления, настолько это тогда было диковинно. Мы знали, что в США телемагнат Тед Тернер уже занимался раскраской старых фильмов. И с помощью наших партнеров списались с офисом Тернера и даже хотели приобрести у него софт, чтобы обустроить дизайн-студию в Москве. Нам американцы ответили, что программа задействована в стратегических делах НАСА, связана с картографией, поэтому продать её не могут. И назвали совершенно фантастическую сумму, за которую они взялись бы за «Золушку». Тут случился дефолт, и мы идею отложили до лучших времен.

Айзенберг: К счастью, для «Золушки» дефолт оказался положительной паузой. За последующие десять лет в мире кино произошел гигантский технологический прорыв, что отразилось впоследствии на качестве цветной версии фильма. Мы поняли, что сможем добиться совсем другого уровня, нежели когда-то получилось у Тернера с фильмами «Мальтийский сокол» и «Касабланка». А то, что мы правильно выбрали фильм для первого опыта, подтвердили наши находки в Российском государственном архиве литературы и искусства. Вот протокол заседания худсовета «Ленфильма» от 29 мая 1945 года. Еще месяца не прошло, как кончилась Великая Отечественная, а режиссеры Михаил Шапиро и Надежда Кошеверова уже планируют снимать сказку. Цветной пленки на «Ленфильме» сразу после войны не было. Не помогло и ходатайство Герасимова, Бабочкина, Пырьева, которые восторженно принимали фильм уже на этапе замысла. Во время окончательной сдачи фильма 24 апреля 1947 года хвалили режиссеров, сожалели о том, что фильм не цветной. Лишь министр Большаков высказал ряд идеологических замечаний: «Сказка должна быть национальной, здесь она космополитическая... а носителем добра и правды являются король и принц». Но это не помешало нам в работе над колоризацией.

И: После такого успешного опыта нет соблазна продолжить?

Рабинков: В данный момент мы работаем над одним фильмом, но по контракту с «Первым каналом» не можем разгласить название раньше времени. Могу сказать одно – к колоризации надо подходить штучно. Мы для себя решили, что ни за какие деньги не согласимся раскрашивать, например, «Летят журавли», «Балладу о солдате», «Иваново детство» – фильмы, снятые в чёрно-белой графике.
И: Как долго вы работаете над воссозданием фильма?

Айзенберг: От первого дня подготовки к выпуску и до печати тиража обычно проходит три-четыре месяца, иногда пять. То есть фактически столько же времени, сколько уходит на съёмки новой картины.